История экономических учений

Гловели Георгий Джемалович, доктор экономических наук, профессор департамента теоретической экономики, преподаватель «Экономической истории» и «Истории экономических учений» на факультете мировой экономики.

Сегодня мы рассмотрим историю экономических учений в необычном ракурсе, с точки зрения того, как на протяжении столетий представлялась проблема национальной конкурентоспособности. Какие страны в формирующей, а затем сложившейся мировой экономике были наиболее богатыми и успешными.

Первый ответ на этот вопрос относится к эпохе великих географических открытий и колониальных захватов, когда казалось, что в наибольшем выигрыше Испания, точнее многонациональная Испанская Империя Габсбургов, которая захватила большую часть новооткрытых земель Америки. Более того, после неудачного похода глупого португальского короля, Испания подчинила себе и португальский трон, таким образом овладев колониями Португалии.

Португальские колонии изображены на карте фиолетовым цветом. Это, в основном, отдельные точки и полоска Бразильского побережья. Испанские колонии простираются от Филиппинских островов, открытых в первой кругосветной экспедиции Магеллана (где Магеллан и нашел свою смерть), до испанских вице-королевств в Америке (особенно Перу и Новая Испания или Мексика). Помимо награбленных у туземцев или индейцев запасов золота, на этих территориях были обнаружены богатейшие серебряные рудники, и драгоценные металлы хлынули на территорию Испании.

Серебряные рудники Потоси в Перу, ныне это территория современного государства Боливии. Здесь индейцы добывали золото для испанцев. Специальные корабли-галеоны перевозившие драгоценные металлы, особенно серебро, формировали серебряный флот. Американское золото и серебро рассыпалось по многочисленным испанским монетам, которые считались наиболее полновесными во всей Европе и ценились как наилучшее средство обращения.

Однако Испания, прослывшая «владычицей рудников» и «самой богатой страной», что вызывало зависть у других стран, неожиданно стала погружаться в состояние экономического упадка.

Более того, Испания не смогла совладать с наиболее богатой частью Европейской части империи: с провинциями Нидерландов, оказавшимися под властью Испанской короны вследствие ряда династических браков, которые охватывали города-старинные центры ремесла и торговли и уплачивали в испанскую казну значительные налоги, а затем предложили купить веротерпимость, на что испанский король ответил решительным отказом и карательной экспедицией. После чего началось Нидерландское восстание, в ходе которого семь северных провинций добились независимости, образовали новое государство Республику Соединенных Провинций Северных Нидерландов, по названию самой значительной и самой влиятельной провинции, где расположена столица Амстердам. Эту страну стали называть Голландией.

На слайдах символическое изображение восставших Нидерландов и новые типы торговых и военных кораблей, которые появились в течение 16-17 веков, и которые позволили не только отстоять независимость в войне с Испанией, но и прослыть вместо Испании самой процветающей и богатой страной Европы. Это богатство заключалось в том, что голландцы вели активную международную торговлю, располагали активным торговым балансом. Экспорт их товаров в значительной степени был реэкспортом (они перепродавали товары из Восточно-Балтийской Европы, колоний по более высокой цене).

В основе процветания всей республики лежали успехи голландской-ост-индской компании, первой деловой компании современного типа. Некоторые даже рассматривают ее как первую транснациональную корпорацию. Во всяком случае, это была первая компания, акции которой можно было купить на бирже. Своим опорным пунктом голландско-ост-индская компания сделала город Батавия на большом острове, это современная Джакарта, столица современной Индонезии. Голландцы захватили в свои руки высоко прибыльную торговлю азиатскими товарами: пряностями, шелками, диковинной утварью. Но они добились больших успехов и в развитии собственной промышленности, а также первыми наладили четкую бухгалтерию и отказались от религиозных соображений.

На слайдах Симон Стевин, человек, оказавший большое влияние на современное школьное образование, поскольку он ввел десятичные дроби для того, чтобы можно было рассчитывать купеческий процент, сыграл большую роль в повышении обороноспособности страны как инженер и содействовал в распространении по Голландии ветренных мельниц.

Ветренные мельницы – это не просто энерговооруженность, поскольку ввиду особенностей рельефа они могли быть расположены повсеместно. Ветренные мельницы стали использоваться для пиления древесины и осушения болот. Таким образом, голландцы получили резкое увеличение производительности труда в изготовлении кораблей, а потому их флот разросся и равнялся флотам всех остальных европейских держав вместе взятых. А осушение торфяных болот дало, во-первых, топливо, а, во-вторых, очень плодородные культуры и возможность развивать интенсивное сельское хозяйство.

Успехи Голландии породили зависть со стороны соседних государств, прежде всего Англии и Франции. Для того чтобы бороться с голландской посреднической торговлей, революционный диктатор Оливер Кромвель издал акт с целым рядом дискриминационных мер по отношению к Голландии, хотя прямо Голландия не называлась в этих мерах. После смерти Кромвеля была восстановлена королевская династия, произошла реставрация. Но в первый же год реставрации канцлер лорд Даунинг подтвердил и ужесточил навигационный акт Кромвеля, хотя останки Кромвеля были вынуты из могилы и публично повешены. В результате потом была длительная история с его отрубленной головой, которая вросла в пику и хранилась где-то невидимо от людских глаз.

С той же враждебностью по отношению к Республике Провинций было настроено Французское Королевство. Знаменитый монарх Людовик 14, Король Солнца, и его министр Кольбер, занимавший целый ряд должностей, включая госсекретаря по вопросам флота и торговли, суперинтенданта художеств и мануфактур. Кольбер сделал шаг в понимании того, что такое богатство: надо завоёвывать рынки изящным вкусом, чтобы по своей отделке товары, производимые в мастерских или мануфактурах во Франции, превосходили все прочие. Во-вторых, эти товары должны быть дешевле. Таким образом, Кольбер насаждал мануфактуры, которые либо принадлежали казне либо контролировались министерствами, и учрежденная Французская академия художеств работала на французский вкус. Лебрён был назначен руководителем самой знаменитой художественной мануфактуры, производившей рисуночные ковры и художественную мебель.

На слайде фрагмент картины, где Король и Кольбер посещают мануфактуру гобеленов, руководимую Лебреном. Но для того, чтобы товары стоили дешево и были конкурентоспособны, Кольбер платил работникам по минимуму. А для того, чтобы работники не умерли с голоду, он устанавливал предел цен на хлеб. Впоследствии было запрещено продавать по более высоким ценам зерно французских земледельцев заграницу, что не лучшим образом сказалось на их положении.

Современник Кольбера Уильям Петти, наиболее глубокий мыслитель по экономическим вопросам 17 века, который систематизировал успехи Голландии, веря в то, что Англия превзойдёт голландцев, а Франция – никогда. В этом отношении бывалый моряк Петти оказался прав. Среди факторов голландского успеха было то, что промышленные предприятия не только экономят транспортные издержки, но и стимулируют целый ряд отраслей промышленности, разделяют труда и производство товаров. Налаженная банковская система позволяет переводить деньги для деловых оборотов.

Но самое главное – Петти первым догадался о том, какое значение для национальной конкурентоспособности имеет выгодная структурная позиция в международной разделении труда и в мировой торговле. Голландия, благодаря своему огромному флоту, захватила эту позицию, «ключи от моря». Море тогда было ресурсом, представляющим большое конкурентное преимущество. Голландцы не только были информированы об избытках или недостатках товаров в тех или иных местах, что позволяло специализироваться на том, что никто н производит, но и Голландцы смогли структурно перестроить свое хозяйство. Наименее доходные и наиболее обременительные отрасли такие, как пашенное земледелие и животноводство, они переложили на своих соседей, на датчан и поляков. При этом сами развивали ремесла и мануфактуры, которые представляли продукцию с более высокой стоимостью. Эта продукция, использующая разнообразное сырье, шла на экспорт и приносила большие доходы.

Петти первым догадался, что это прогрессивный тренд «С развитием экономики роль сельскохозяйственных занятий идет на убыль, так как возрастает доля промышленности и торговли». Сам Петти оставался убежденным сторонником активного торгового баланса.

Следующий 18 век привел с собой критику многочисленных институтов, характерных для европейских монархий, прежде всего для английской и французской. Несмотря на то что эти 2 монархии в 18 веке уже сильно отличались тем, что французская уже была абсолютной, а английская ограниченной. И вместе с просвещением пришла и критика активного торгового баланса. Особенно во Франции, где ограничение на продажу зерна, которые налагал Кольбер, удерживая цены на низком уровне, принесли весьма тягостное состояние для сельскохозяйственного населения, составлявшего большинство.

Группа интеллектуалов, сотрудников знаменитой энциклопедии во главе с доктором Франсуа Кенэ объявила себя школой экономистов, также называемой «физиократов». Физиократия буквально обозначает «власть земли». И выступали против нарушения естественного порядка, государственного вмешательства ради поощрения мануфактур и внешней торговли. Под естественным порядком они подразумевали, во-первых, то, что главным источником богатства является сельское хозяйство. Более того, это единственное производительная отрасль, где создается чистый продукт, поскольку в ремеслах, по мнению физиократов, чистый продукт меняет форму и место, где он находится. И, с другой стороны, под естественным порядком они понимали невмешательство государства в то, что установлено природой. А общественный процесс физиократы понимали как часть процессов природы, поэтому они стали пропагандировать формулы «позвольте делам идти своим ходом».

Кроме того, физиократы обратили внимание, что лишь незначительная часть, та, которая прилегает к Северному морю, расположена к северу от Парижа, во Франции использует «большую культуру», которая дает достаточно чистого продукта. Эта «большая культура» означает, что хлебные злаки выращиваются на больших полях и их выращивание сопровождается посевом других культур. Тогда как в Англии эта большая культура получила гораздо более широкое распространение, поэтому английское сельское хозяйство было гораздо более производительно.

Физиократы, с одной стороны, отдавали себе отчет в том, что французская система сельского хозяйства не позволяет внедрять передовые методы земледелия. С другой стороны, они не понимали, в чем же заключается переворот в полеводстве, условия для которого создают укрупненные или огороженные поля, которые сформировались в Англии после того, как Лондон фактически лишили земельных наделов крестьяне. Этот переворот заключается в том, что, если на протяжении многих веков в Европе господствовала система «трехполья», где чередовались озимые и яровые злаки, а один участок «отдыхал», то полеводство, которое впервые появилось в Нидерландах использовало пашню целиком. И к хлебным злакам, пшеницы и ячменю, были добавлены клевер и кормовая репа. Это позволяло гораздо лучше восстанавливать почву и использовать большее пространство, откармливать скот вместо того, чтобы забивать его на зиму. А из-за того, что скот забивали на зиму так популярны и дороги были пряности, потому что законсервированный скот можно было бы есть только, если для изготовления блюд использовали восточные пряности. И наконец, раз можно кормить теперь скот круглый год этот скот обеспечивает еще и органические удобрения. Таким образом, сформировалась цепочка взаимного стимулирования земледелия и животноводства в сельском хозяйстве. Это сначала произошло в Голландии на небольшом территории, а потом в Англии в гораздо больших масштабах. Это обеспечило процветание английского фермерства. Но, как ни странно, понимание этого переворота пришло только в начале 19 веке, и пришло оно не к экономистам, а к агрономам.

Что касается экономистов, их первая школа физиократов отошла на второй план, когда появился труд знакомого с физиократами шотландского профессора Адама Смита «Богатство науки». Именно Адам Смит раскритиковал доктрину торгового баланса, которую он назвал «меркантильной системой». Смит прослыл истинным основателем экономической науки, очень многое для этого сделал для этой его репутации француз Жан-Батист Сэй, опубликовавший в начале 19 века «Трактат политической экономии». Сей особенно остро критиковал покровительственные меры и запреты системы меркантилистов, подчеркивая, что это не только вредит успехам промышленности, но и провоцирует рост налогов, военное кровопролитие.

Влияние книги Смита было таково, что даже несогласные с ним государственные деятели, как например граф Румянцев (основатель знаменитого музея, личный друг императора Александра 1, сделавший много для организации российского купечества) не был во всем согласен с Адамом Смитом, но вынужден был признать, что учение Смита признается руководством созерцания государственных сил.

Нашлись и критики, среди которых князь Владимир Одоевский, литератор, музыковед, друг Пушкина. Он был автором первого русского философского романа «Русские ночи». На взгляды Одоевского большое внимание оказал итальянский экономист Мельхиор Джойя, который перечислил почти 10 пунктов, а князь Одоевский их повторил, где Адам Смит противоречит сам себе. Это было справедливое замечание, в том числе касающееся проблем национальной конкурентоспособности и торговли между странами.

Адам Смит, с одной стороны, будучи все-таки учеником физиократов, и, не соглашаясь с ними, что производителем только труд только в сельском хозяйстве, все же считал труд в сельском хозяйстве наиболее производительным, богатство сельского хозяйства более устойчиво, а вложение капитала в эту сферу более выгодным. Но, с другой стороны, он говорил, что земледелие развивается менее, чем мануфактуры и торговля. Он же объяснял, что это происходит, потому что главный источник экономического прогресса – разделение труда. Смит начинает описание разделение труда, которое он заимствовал из французской энциклопедии. Земледелие не допускает такого разделения.

Формируя принцип добровольной и взаимовыгодной торговли между странами, когда они обмениваются между собой таким образом, что одна страна сбывает имеющиеся у себя излишки полезной продукции. А другая продает этой стране те товары, которые не могут быть там произведены. В то же время отметил, что на небольшое количество мануфактурных изделий можно купить большое количество сырого продукта. Поэтому торгово-промышленная страна на небольшую часть своих мануфактурных изделий может купить достаточно много сырья и продовольствия других стран. Таким образом, не получается взаимовыгодной и равноправной торговли, а это замечание, которое сделал Смит справедливо как по отношению к Голландии, которая в то время продолжала оставаться богатой страной, так и в наше время по отношению к, например, Швейцарии, которая занимает первое место в глобальном рейтинге конкурентоспособности все время с момента его появления и которая не располагает какими-то значительными природными ресурсами.  И тем не менее, она в числе лидеров.

Смит же, хотя и не использовал выражение «страна-лидер», охарактеризовал три страны, которые, по его наблюдениям, добились наибольшего экономического успеха. И здесь он не избежал противоречий и недоговорок. Например, Смит довольно долго доказывал, что не надо считать транзитную, то есть посредническую торговлю, самым выгодным видом торговли по отношению просто экспортной или внутренней. И, тем не менее, потом он говорит, что Голландия является самой богатой страной Европы, поскольку держит в своих руках наибольшую часть транзитной торговли.

Далее Смит говорил о Североамериканских колониях Великобритании, которые провозгласили независимость, сформировали государство Соединенные Штаты Америки в тот самый год, когда вышла книга А. Смита «Богатство народов». Смит был сторонником предоставления независимости колониям, но одновременно был убеждён, что все богатство Северной Америки будет основано исключительно на земледелии.

Что касается Англии, он сделал ряд совершенно верных замечаний, среди которых особый интерес представляет указание на создание в Англии плотной сети внутреннего сообщения, где естественные водные пути были дополнены каналами и шоссейными дорогами. В результате Англия смогла первой совершить революцию национального рынка, ставшую предпосылкой дальнейшего промышленного лидерства Англии.

Пример тех противоречий, в которых запутываются последователи Адама Смита, которые хотят быть большими смитианцами, чем основатели экономической науки. Среди них Генрих Шторх, прибалтийский немец, первый российский экономист-академик. Несмотря на то, что Шторх занимал пост вице-президента академии наук и был влиятельным садовником, который преподавал членам царствующей фамилии политическую экономию, его портрет почему-то не был написан, мы не знаем, как выглядел этот человек. Зато мы знаем, что он критиковал крепостное право. Ему разрешали эту делать, но не разрешали напечатать это по-русски. Поэтому это было напечатано по-французски.

Шторх талантливо развил идею Адама Смита о тех преимуществах, которые дает разделение труда. Однако сделал довольно странный с современной точки зрения вывод. Он указал на то, что российское сельское хозяйство, где безгранично господствует система трехполья, сильно отстает от английского, где внедрено многопольное земледелие. И в тоже время он считает, что отстаем в сельском хозяйстве и всегда будет отставать, но будем на нем специализироваться, потому что в промышленности и торговли отстаем еще больше. А дальше он говорит, зачем самим дорого и плохо производить промышленные товары, если можно покупать у западных стран, особенно у Англии, товары, производимые с меньшими затратами и гораздо более качественные. Поэтому Шторх договаривается до того, что Россия не только должна уступить передовым странам свою внешнюю торговлю, но и промышленную переработку своего сырья: льна, древесины, железа, импортируя заморские заграничные ткани и утварь. Шторх не был тайным недоброжелателем России, он просто слишком буквально понимал учения Адама Смита о разделении труда и фактически приходил к обоснованию положения России в международной торговле как аграрно-сырьевого труда.

Некоторые выводы Шторха перекликаются с идеями о взаимной выгодности свободной торговли, обоснованными Давидом Рикардо, создателем английской классической школы политической экономии. Он продолжил дело Смита. Если Смит не создал школу, то вокруг Рикардо сплотилась большая группа последователей, которые занимались как теорией, так и практикой. Рикардо довел до совершенства использование дедуктивного метода в экономических рассуждениях, что составляло не только силу, но и слабость его концепцией, которые критиковались за то, что слишком абстрактные, оторванные от реальности. И вот среди таких концепций был принцип «сравнительных затрат».

Рикардо продолжает рассуждения Смита о том, что нет смысла воевать, так как свободная международная торговля, основанная на специализации, является взаимно выгодной, а не игрой с нулевой суммой, как предполагали в течение нескольких веков доктринёры активного торгового баланса. Но далее он приводит числовой пример – подтверждение своей точки зрения, пример логически убедительный, но исторически совершенно не адекватный.

У Адама Смита речь шла о том, что в Англии хорошо производить грубые шерстяные ткани, потому что в стране много хороших пастбищ и население давно и успешно этим занимается. Тогда как шелковые ткани лучше покупать во Франции, потому как там была организована политика насаждения тутовых деревьев, и французские шелка так же, как и тонкие французские сукна превзошли все остальные. То есть страны взаимно выгодно торгует тем, чем они располагают, покупая то, что у них не растет.

Рикардо доказывает, что необязательно иметь абсолютные преимущества, можно пользоваться принципом сравнительного, приводит такой пример:

Чтобы произвести определенное количество сукна Португалии нужно затратить только 90 человек и часов тогда, как в Англии – 100. Если же взять вино, то здесь преимущество Португалии гораздо больше. Чтобы получить определённое количество портвейна Португалии нужно всего 80 часов, если бы Англия захотела сделать то же, там бы понадобилось в полтора раза часов больше. То есть Португалия имеет преимущество и по сукну, и по вину. Но поскольку преимущество по вину гораздо больше, лучше Португалии только вино и производить, и продавать, а сукно покупать у Англии, хотя там и производят его с большими затратами. Вот это принцип сравнительных преимуществ, который до сих пор является камнем в теории международной торговли. Логически очень убедительно. Исторически – неадекватно, потому что никакого преимущества по сукну у Англии сравнительно с Португалией никогда не было. И Португалия за то, что Англия покупала портвейн, покупала не только шерстяные ткани, но и все возможные товары, превратившись, по сути дела, в аграрный придаток лидирующей промышленной страны.

Тем не менее, теории Рикардо, взятые на вооружение практиками как в политике, так и в бизнесе, становятся обоснованием идеологии свободной торговли. В середине 19 века идеология свободной торговли в Англии побеждает, причем к этому времени Англия, совершив индустриализацию, явно вырывается вперед сравнительно со всеми остальными странами. Те ограничения, которые существовали для английской внешней торговли, начинают отпадать. Правда, это не происходит без упорной борьбы, во главе которой становится текстильный фабрикант из Манчестера Ричард Кобден, который делает слово «манчестерство». После его смерти возникает общество его имени, которая избирает девиз «Свободная торговля, мир, благожелательность среди наций». Благодаря деятельности Кобдена как депутата, его сторонники добиваются запрета на вывоз машин из Англии. В то время английское машиностроение явно превосходило все другие. Были случаи промышленного шпионажа, когда бельгийцы, немцы и другие европейцы выведывали секреты английского машиностроения. Финалом становится отмена того самого навигационного акта Кромвеля, который был принят по соображениям активного торгового баланса и который просуществовал без малого 200 лет. Так, реализация идеи мирного торгового соперничества наций Англия устраивает первую всемирную выставку в легендарном Хрустальном Дворце.

Французский экономист Ж. А. Бланки, который первым употребил термин «промышленная революция» применительно к Англии, подчеркивает, что англичане в теории и на практике лучше всех поняли, что такое производительность, конкуренция, капитал и кредит. Он безоговорочный сторонник свободной конкуренции и того, что именно она способствовала промышленному процветанию Англии.

Немец Людвиг Кноп, молодой и чрезвычайно разносторонний, энергичный человек, наладил импорт манчестерского оборудования для центрального промышленного района. В России еще крепостное право, но уже, особенно в Москве, складываются крупные капиталы, нередко выходцев из семей крепостных крестьян. Для того чтобы дать импульс развитию крупной промышленности в Российской Империи не хватает только машин. И Людвиг Кноп обеспечивает московским и другим фабрикантам машины, и сам становится соорганизатором многих фабрик. Кноп располагает к себе русских купцов тем, что пьет много водки и при этом не утрачивает ни ясности головы, ни крепости желудка. Однако феноменальный успех его бизнеса был бы невозможен, если бы Англия не перешла к идеологии свободной торговли.

Свободную торговлю поддерживает Франция. Она заключает договоры о свободной торговле с различными странами Европы. Однако Германия остается отсталой, хотя и в ней есть свои фритредеры. И германский патриот Фр. Лист выступает с проектом национальной системы политической экономии о том, что формула столько же на руку грабителям и плутам, сколь и купцам. Она может прикрывать торговлю наперекор национальной независимости и наносить ущерб нравственности и благосостоянию других наций, причем Лист намекает на то, что Англия под лозунгом «Свободной торговли» совершила агрессию против Китая. А в случае с Китаем свободная торговля для англичан обозначала торговлю опиумом. Но Лист критикует английскую классическую школу за то, что она игнорирует национальные особенности, игнорирует стадию развития, на которой находится та или иная страна. Она исповедует слишком абстрактный и индивидуалистический подход, который не учитывает конкретных интересов наций. Но, и наконец, принцип сравнительных преимуществ не может быть взаимовыгоден для стран, если они находятся на разных стадиях экономического развития: если одна, как Англия, является уже промышленной страной, тогда, как какая-нибудь Польша является страной чисто аграрной.

Лист основывает «национальную доктрину производительных сил и воспитательно протекционизма». Воспитательный протекционизм означает, что для того, чтобы дать подняться собственным отраслям промышленности, на первом этапе, пока они не достигли международной конкурентоспособности, их надо защитить, оградить высокими таможенными тарифами, воспрепятствовать свободному импорту промышленных товаров из передовых стран.

По началу идеи Листа не получили широкого распространения. Однако в третьей четверти 19 века Европа поворачивает к протекционизму, поскольку другие страны, и особенно объединенная Германия, Второй Рейх, а затем и Российская Империя, которая после освобождения от крепостного права не получила темпов экономического роста.

На слайдах главные практики воспитательного протекционизма, среди них не только канцлер Бисмарк и министр финансов Витте, но и знаменитый химик Менделеев. Периодический закон – это так, а вот его тариф, посвященный обоснованию русского таможенного тарифа 1891 года – это весьма серьезная для народного хозяйства произведение, которое как раз обосновывало, что надо отечественных производителей поддержать таможенными пошлинами. А иностранцы, которые хотят иметь прибыль от России, пусть не везут готовые товары, пусть вкладывают капитал в разработку наших ресурсов. Чтобы они могли конвертировать прибыль от разработки, Витте проводит свою знаменитую денежную реформу.

Россия переходит на международный золотой стандарт. Для Витте, как для инженера-путейца, на первом месте железные дороги, что совпадает с направлением экономического прогресса, поскольку железные дороги дают стимул для ключевых отраслей тяжелой промышленности, до этого почти в России не развивавшихся. Самая главная железная дорога – Транссибирская магистраль.

Прежде, чем поговорить о Транссибирской магистрали, вернемся в Великобританию, которая сохраняет верность принципам свободной торговли. Более того, эти принципы получают углубленное экономической обоснование в возникновении новой экономической науки, которая называется уже не politicaleconomy, а economies. И главным теоретиком, и учителем становится профессор А. Маршалл. Именно он ввел целый ряд ключевых понятий, которые сегодня изучаются в курсе микроэкономики таких, как эластичность спроса по цене и по доходу, убывающая и возрастающая отдача, эффект масштаба, потребительский излишек, разграничение краткосрочного фактора с переменными и постоянными издержками и долгосрочного, где все издержки становятся переменными.

Маршалл говорил о том, что принципы, предопределяющие экономический прогресс, не относятся к сфере его исследований. Он занимается теорией, национальным хозяйством и международной экономикой. Но тем не менее он сделал целый ряд очень важных замечаний. Например, по его мнению, отраслями с наибольшей отдачей являются транспортные отрасли. Англия, хотя сам Маршалл хорошо знал английскую промышленность и был автором книги «экономическая теория промышленности», первого исследования такого рода, извлекает больше выгоды из прогресса не обрабатывающих отраслей промышленности, а транспортных отраслей.

Надо сказать, что для Маршалла очень большое значение имело понятие «потребительского излишка». Он показал, как широкие слои населения выигрывают от удешевления продукции, потому что они могут платить за нужные им товары существенно меньше, чем были бы согласны заплатить. В то же время это удешевление продукции происходит благодаря мировой торговле. Маршалл в качестве примера берет чай. За этим примером доставка в Англию азиатского чая, прежде всего китайского, на специальных судах- клиперах. Это последний всплеск развития парусного флота, потом парусные корабли вытесняются пароходами. И Англия извлекает свою выгоду из контроля над водным каналом.

Русские экономисты, в основном, занимались проблемами российского хозяйства. Они редко касались вопросов международной экономики. Российское хозяйство, которое никак не могло избавить от наследия крепостного права, которое сохраняло преобладание общины, было в центре внимания русских экономистов и лишь иногда появлялись интересные соображения.

Автор первой на русском языке, а возможно не только на русском, специальной книги «Мировое хозяйство» был профессор Андрей Исаев. Он сам говорил, что не претендует на какие-то серьезные обобщения. Но тем не менее, интересно, что если в то время все были сосредоточены на главных, крупнейших индустриальных странах, Англии, Германии, США и Франции, Исаев обратил внимание на то, что существуют кроме великих еще и малые народные хозяйства, проблема для которых состоит в том, что они могут не располагать условиями промышленного превосходства (наличие ресурсов, топлива и железной руды). Нет таких ресурсов – не страшно, можно развивать туризм, отрасли, рассчитанные на тонкий вкус.

Надо сказать, что Исаев делает совершенно верное предсказание, что к концу 20 века рост благосостояния населения значительно увеличит число людей, которые будут досуг и свои средства отдавать туризму, поднимется спрос на услуги в отраслях, обслуживающих путешественников.

Евгений Каратыгин, банковский служащий, основатель журнала «Молочное хозяйство» обратил внимание на успехи Дании, страны, которая вышла в лидеры мясомолочного бизнеса, особенно в том, что касается производства сливочного масла. Англичане предъявляли спрос на продукцию датского мясомолочного животноводства, а датчане с большим успехом применили не только новые технологии, но и новые организационную форму – земледельческую кооперацию, когда мелкие хозяева объединяются для того, чтобы отстаивать наиболее выгодные цены для их продукции и для того, чтобы получать доступ к кредиту и к новейшим технологиям.

Датский опыт оказался востребованным в России, и маслодельная промышленность вначале 20 века выходит на второе место после нефтяной промышленности несмотря на то, что развивалась около десятилетия. Опыт датских специалистов востребован в российском маслоделии. Ему очень содействовала прокладка Транссибирской магистрали.  Причем никто не предполагал, что именно маслодельная отрасль выиграет от великой сибирской железной дороги. Когда ее строили, думали, что будет выгоден транзит из Китая в Европу. Оказалось, что нет. Чай по Сибирской железной дороге перевести стоит дороже, чем из Китая морским путем в обход Евразии. Рассчитывали на то, что Транссиб поможет переселить крестьян за Урал и решит проблему малоземелья, спорили о том, будет ли развиваться промышленность в этом регионе. Но вот то, что будет развиваться молочное животноводство и маслоделие не мог предположить никто. Однако внедрение датского нововведения – молочного сепаратора, которое позволяло получать сливочное масло, стало решающим.

Применение формы артели позволило создать такую мощную своеобразную организацию как Союз Сибирских Маслодельных артелей во главе предпринимателем Александром Балакшиным, который продавал сибирское масло с успехом и в Англии, и в Дании, имел штаб-квартиру и в Лондоне, и в Копенгагене. Объединил его Союз 15 тысяч дворов, оборот достиг 160 миллионов рублей. Это была организационная инновация, которая является очень важной страницей российского бизнеса.

На новый уровень изучения мирового хозяйства выводит гипотеза длинных волн или больших циклов Николая Кондратьева. Впервые она изложена в его книге «Мировое хозяйство и его конъюнктуры», изданной в Вологде. Кстати, Вологда – один из центров кооперативного маслоделия.

Кондратьев, среди подмеченных им правильностей, обращает внимание, что каждая волна сопровождается восхождением новой страны или новых стран капиталистической культуры, которая начинает играть гораздо бОльшую роль на мировом рынке, чем это было раньше. Если первая волна – это и первое активное участие США на мировом рынке, но только как экспортера хлопка. На второй волне США играет уже важную роль как экспортёр зерновых, причем экспорт американского сырья вызывает аграрный кризис в Европе и очень больно бьет по интересам России. И, наконец, третья волна –  США теперь уже ведущая промышленная держава, и появились новые страны капиталистической культуры такие, как Канада, Австралия и Аргентина.

Йозеф Шумпетер, австро-американский экономист, популяризатор длинный волн Кондратьева, который соединил эту гипотезу со своей концепцией «предпринимательство как новаторства». С Кондратьевым спорили и продолжают спорить, в чем причина длинных волн. По Шумпетеру причина в том, что существуют длинные волны инновационного предпринимательства. В своей книге, которая написана еще задолго до появления работ Кондратьева, Шумпетер предложил типологию инноваций. Всего 5 основных типов, а в работе «Бизнес - циклы», где он ввел понятие «волны Кондратьева», Шумпетер вводит понятия «кластер». Он говорит о том, что инновации не остаются изолированными, и они не распределяются равномерно по времени, а имеют тенденцию сбиваться в кластеры, в сгустки. Сначала за успешным новатором следует некоторое количество фирм, потом большинство. И таким образом инновации имеют тенденцию концентрироваться в определенных секторах. Когда вышла книга Шумпетера «Бизнес-циклы», в мировой экономической науке происходила макроэкономическая революция. Введения Шумпетера были заслонены его одногодкой Кейнсом и его многочисленными последователями. На Шумпетера в его время мало, кто обращал внимание, но в наше время понятия инновационного предпринимательства и кластеров являются одними из наиболее популярных и используются для утверждения международной конкурентоспособности.

Тем временем концепция сравнительных преимуществ Д. Рикардо уже на новой основе с учетом неоклассической микроэкономики была переосмыслена сначала шведами Эли Хекшером и Бертилем Олином, и обобщена едва ли не главным экономистом 20 века, который прославился не только как теоретик, но и как автор самого знаменитого учебника по экономике, который выдержал больше 20 изданий в том числе в 2001 году, Самуэльсоном. Смысл экономической мудрости Самуэльсона – «если все пропадет, а останется принцип сравнительных преимуществ – это будет неоценимый вклад для той цивилизации, которая возникнет на развале нашей. Он переформулировал вслед за Хекшером и Олином принцип сравнительных преимуществ: страны экспортируют те товары, для производства которых используются относительно избыточные факторы, и импортируют те товары, для производства которых в данной стране существует относительный недостаток факторов.

Василий Леонтьев, американский экономист российского происхождения, который разработал достаточно эффективную экономико-математическую модель затраты-выпуск, стал проверять теорию Хекшера-Олина-Самуэльсона и обнаружил, что что-то не так, потому что Соединенные Штаты фактор капитала имеют в избытке, а экспортируют трудоизбыточную продукцию. Исследования, направленные на то, как парадокс Леонтьева объяснить, указывают, что нужно взять в расчет больше факторов или на то, что в США относительный избыток квалифицированной рабочей силы. Эта дискуссия продолжается до сих пор, и до сих пор происходит усовершенствование неоклассических моделей факторных преимуществ и аргументов их критиков.

Тем временем Василий Леонтьев со своим методом «затраты-выпуск» сыграл большую роль в японском экономическом чуде. Азиатская страна, развивавшаяся усиленно особенно в 50-60 годы 20 века в течение 10 лет, поэтапно обошла главные западноевропейские страны и вышла на второе место после Соединенных Штатов. Большую роль в японском экономическом чуде сыграло японское министерство внешней торговли и промышленности. Политика структурированного и экспортно-ориентированного экономического роста, в которой широко использовалось индикативное планирование, применявшее метод затраты-выпуск Василия Леонтьева.

Однако японцы добились достижений как на микро-, так и на макроуровне, причем на макроуровне они не соглашались с буквальным пониманием принципа сравнительных преимуществ, поскольку для них это означало продолжение азиатского пути стагнации и бедности. Японские товары были символом высоко технологичности, качества и портативности. А вот в начале 20 века Япония производила низкосортный текстиль, дешевые игрушки и тому подобные товары, имитировавшие западные образцы. Японцы часто ставили поддельные клейма. Революция качества в японской экономике была связана с тем, что японцы не захотели производить вот такой дешевый, низкосортный ширпотреб и стали производить продукцию качественную и высокотехнологичную.

Первым добился успеха Акио Морита со своим соратником, они вместе основали фирму «Сони», которая произвела первые японские технологичные продукты, завоевавшие западные рынки.

Химик Каору Исикава стал инициатором массового увлечения работников японских фирм в кружки контроля качества, которые позволяли достигнуть бездефектного производства. Это микроуровень.

А на макроуровне министерство внешней торговли и промышленности стало выращивать те отрасли, которые производят продукцию высоко технологичную с высокой эластичностью по доходу, то есть спрос на такую продукцию не падает с ростом доходов населения, тогда как, например, на продовольственные товары с ростом доходов населения спрос неизбежно падает. Японцы добиваются успеха в таких отраслях, как нефтехимия, автомобилестроение, электроника и тому подобное. Они реализуют план в течение 10 лет удвоить доход граждан. План получил название по имени премьер-министра Икэда, который сам до успешного завершения плана не дожил. А главным разработчиком этого плана был макроэкономист Осаму Шимомура, главный японский последователь доктрины Кейнса.

Американский эксперт Майкл Портер, создатель новой концепции мировой конкурентоспособности, опирающейся на понятия кластеров, в 90м году выпустил свою книгу «Конкурентные преимущества наций», где Японии уделил почетное место, очень подробно проанализировал ее достижения. Портер предложил модель «Национальный ромб конкурентоспособности», который сейчас пользуется большой популярностью.

Но в 90-е в Японии лопнул финансовый пузырь, что стало неожиданностью для всего мира. После этого японское экономическое чудо закатилось. Сейчас экономисты не могут найти объяснение тому, почему блестящий рассвет Японии, блестящий успех японского экспортно-экономического роста сменился депрессией в последнее десятилетие 20 века, стагнацией в 21 веке. Япония никак не может восстановить своих прежних лидирующих позиций, при том эти позиции поколеблены еще и успехами молодых индустриальных стран Юго-Восточной Азии, и натиском со стороны Китая.

Портер со своими коллегами японского происхождения написал книгу «Японская экономическая модель. Может ли Япония конкурировать?», где обратил внимание на то, что даже успех экспортно-ориентированного экономического роста не обезопасит национальную экономику от своеобразного раздвоения, когда существует одна экономика, где конкурентоспособные на мировых рынках отрасли, и другой сегмент, где группа отраслей, которые получали поддержку как молодые отрасли, но так и не достигли экспортно-способной зрелости, а с другой стороны – целый ряд отраслей, которые тоже не являются конкурентоспособными, но которые выполняют важную социальную функцию, поскольку создают и удерживают большое количество рабочих мест. Раньше Япония вообще проводила политику поддержки заходящих отраслей, продукция которых становится не нужной в связи со сдвигами в экономике. Сейчас японцы от такой политики отказались. Они ликвидировали и свое знаменитое министерство внешней торговли и промышленности, преобразовав его в министерство экономики и коммерции. Теперь «страна восходящего солнца», которая стала и «страной восходящего колеса» в конце 20 века, снова пытается позиционировать себя в международной экономике и дает материал не только в плане положительного, но и в плане отрицательного опыта.